Автор: Бри32
Размер: макси
Пейринг/Персонажи: Виктор Никифоров/Юри Кацуки
Категория: слэш
Рейтинг: R
Краткое содержание:Витя с детства обожает кататься на коньках, восхищается профессиональным японским фигуристом и его сердце замирает от звуков фортепиано.
AU: в начале истории Виктору шесть, он постепенно взрослеет и оказывается покорен катанием Юри, который старше его на четыре года и знать не знает о своем маленьком фанате.
11
Не то, чтобы Виктор ждал чего-то особенного, скорее все же нет. Во время пересадки до Питера, в зале ожидания его узнали только две девушки, очевидно, тоже фигуристки. Улыбнулись из другого конца зала, пошептались и отвернулись. В домашнем аэропорту его встретил спортивный телеканал, щелкнув разок Витю с медалью на фоне крылатых белых девушек под потолком и перевел камеры на Фельцмана, добившись десятиминутного интервью. Витя ощущал себя частью интерьера, скучающе переступая с ноги на ногу и ближе к концу просто присев на собственный чемодан.
Еще для фото ему всучили букет роз. Виктор продолжал держать его в руках, не слишком понимая, что с ним делать дальше. На соревнованиях просто: подарили, сфотографировали и можешь бросить куда-нибудь в уголок или передать Якову. Те, что бросали на лед, оставались в номере отеля, не везти же их на поезде или самолете, повянут к приезду. В Петербурге ему цветы дарили впервые и это не то чтобы смущало, но вызывало странное чувство.
Приехав домой (Яков пресек попытку забыть букет на заднем сидении автомобиля), Виктор заторможено его разглядывал. Желтые розы, ближе к оранжевому даже, не особенно красивые, хотя запах от них приятный. Наверное, надо поставить в вазу, да? На том и порешив, Витя задвинул композицию на подоконник, и тут же забыл об ее существовании.
Вскоре на зимние праздники приехала сестра, а следом за ней и отец вернулся в город. Витя, как мог, пытался помочь в подготовке к праздникам, но еще массу формальностей необходимо было утрясти и дома он появлялся только под вечер. Во время одного из усталых ужинов отец заметил увядающий букет.
— И давно Настьке веники стали дарить?
Витя не сразу сообразил о чем он.
— А, нет, это не ее.
Отец удивленно приподнял бровь, а потом сложил в уме.
— С катка принес?
— Вроде того.
Вряд ли имело смысл расписывать подробнее. Если бы возник интерес — новостные каналы давно крутили сюжет, а уж в интернете не писал только ленивый.
Вечером Витя ненадолго притормозил у потрескавшегося пианино. Оглянулся на родительскую спальню и протянул руку за последней медалью. Та была крупной, размером больше чем половина ладони, и захочешь — не пропустишь. Сестренка, как приехала, сразу заметила, удивленно взвесила в ладони, поражаясь ее тяжести. Ну, после того как поздравила — сначала сообщением, потом уж лично.
Фыркнув, Витя аккуратно освободил ленту от прочих и унес в свою комнату. Там критически осмотрел настенную книжную полку, уставленную учебниками и тетрадями. Выгреб все оттуда, протер пыль и поставил медаль на подставке, что шла с ней в комплекте. Сдвинул влево, чтобы оставалась масса свободного пространства и незаполненность полки раздражала. А затем удовлетворительно кивнул — зачин был положен.
14 лет.
После юношеского чемпионата мира Виктор забрал паспорт, и, после интригующего похода в банк вместе с Яковом Давидовычем, получил на руки пластиковую карточку. Документы, ее сопровождающие, заставили поразиться количеством нулей. Конечно, определенная часть полагалась федерации и тренеру, но и остаток казался огромным — особенно для школьника.
— Не забывай, осенью новый сезон, — предупредил Яков. Витя понятливо кивнул. Сезон — это траты. Костюмы, коньки, прочие расходные материалы. Вон, опять крючки отвалились на тренировочной паре.
И все-таки один раз не удержался. Поддавшись уговорам Бабичевой и помогая ей унести тяжелые пакеты из очередного торгового центра, он наткнулся на знакомый ярлычок официального спортивного магазина. Мила закатила глаза, разглядев вывеску.
— Тебе же бесплатно полагается, как члену команды. Зачем?
Но Виктор отмахнулся, его уже несло. Голубая униформа, сливавшаяся с сотней других таких же на домашнем чемпионате, давно раздражала. Новая бело-красная коллекция предоставлялась взрослой сборной, остальным как простым смертным предлагали ее купить.
Никифоров довольно оглядел свое отражение, игнорируя скептически настроенную подругу. Милка приподняла ценник и присвистнула. Девушка с бейджем на груди откликнулась, выразив готовность подобрать мальчику что-то из другой коллекции, более подростковое и по фасону, и по цене. Вся ее фигура молчаливо выражала сомнение в платежеспособности детей.
Выходя из здания, парочка переглянулась и рассмеялась, вспоминая выражения лиц на кассе.
— Витенька Никифоров, занимается фигуркой восемь годиков, — пародировала Бабичева, подкалывая. — Месяц голодал, откладывая деньги с школьных завтраков чтобы позволить себе футболочку из крутого магазинчика.
Виктор замахнулся на нее полиэтиленовым пакетом, сам едва сдерживая улыбку.
— Привозит домой медальки с чемпионатов мира, но какой в этом смысл, если его не узнают в магазинах. Вот погоди, Юрка с Гошаном еще посмеются.
А летом начались сборы, и к морю с радостью уехала вся команда Ледового во главе с Фельцманом, решившимся оставить Питер на долгий месяц. Бегали совместно с группой атлеток, беззлобно поддразнивающих фигуристов под конец марафона и дергавших новоявленного Викториэля за кончик хвоста (с чего вдруг они решили, будто Витя ролевик — он решительно не понимал, возможно влияние нового фильма о Братстве кольца). Пловцы зазывали вечером на залив, заманивая речами в духе «Мы с тобой одной стихии, ты и я».
Зато днем ездили в город на каток, регулярно и без пропусков. Делили лед, конечно, с остальными группами, но внимания хватало всем. Мелкий Плисецкий, насупившись, повторял программу Поповича и Никифорова, набирая разряды. Милка, звездочка алая, перетягивала одеяло на себя, паникуя перед первыми юниорскими. Гоша, поднабравшись уверенности, толкал в спину только так, острыми своими жестами намекая «уж теперь-то вы у меня посмотрите». Витя…
А что Витя? Он носил олимпийку сборной страны, имел в копилке международную медаль и кубки России. Технически, даже был ведущим фигуристом своей возрастной группы. И хотелось бы возгордиться, но поражения жгли каленым железом, вместе с осознанием: все, что он видел в прошлом сезоне — далеко не предел. Одни перейдут во взрослую категорию — придут другие, более юные. Уступят хоть на миг нынешние спортсмены — тут же сменят следующие, очередь-то позади длинная, тот же Гоша, закадычный друг, не пожалеет.
Всегда необходимо тянуться выше — прописная истина, вызубренная Виктором на отлично. И он усвоил урок — сразу же после Миров подошел к Якову. Витеньке не понравилась бронза на вкус, Витюша хотел золото и четверной тулуп к чемпионату.
Тренер посмотрел на хрупкое телосложение, тоненькие еще подростковые ручки-ножки, которые, казалось, плевком перешибить можно. На едва-едва восстановившуюся устойчивость, в момент спада после очередного скачка роста и который черт его знает когда вновь вернется. А еще на упрямо сжатые губы и нахмуренные брови. Яков матерился под нос, проклинал Бога за то, что ниспослал ему таких учеников — и соглашался.
— А что с него взять? Откажу — хуже будет, — шипел Фельцман, попивая кофеи беседуя с другими тренерами. — У него же на лбу написано — хочу побеждать. Пусть уж лучше тогда под моим контролем.
Те понимающе кивали, делая вид, словно не замечают, как навострились уши у его подопечных. Зато Яков не сдерживался, едва завидев халтуру:
— Я не понял, у нас один Никифоров на Москву едет, а, Попович?! А ты, Витя, зря ухмыляешься. Я смотрю, у тебя уже и тулуп готов, и аксель без нареканий прыгается?
И Витя катался дальше, пока чаще падая, чем чисто выходя из выезда. Валялся на льду, утыкаясь горящим лицом в лед, и постанывая от удовольствия. Ребята рядом бессовестно хихикали.
— Мы тебя, рыбка золотая, пловцам отдадим.
— Пока не золотая, не дождетесь.
А в последний день сборов лагерь собрался на берегу всем составом, окружив костер и перебивая разговорами музыку из переносных колонок. Гоша засмотрелся на гитару в умелых руках кого-то из старших, и Витю украли из-под зоркого ока тренера. Тезка, Вика, такая же светловолосая и худая, только гимнастка — увела чуть в сторону, разговорившись о недавней новинке кинопроката. На фоне мурлыкали «Ассоль плюс Грей», и пластиковый стаканчик сладкой газировки, столь долгожданной из-за диеты, оказался позабыт.
Утром, потеснившись с Гошей и Юркой на заднем сидении, ему пришлось зажимать уши — Гошан заинтересованно шептал, умоляя о подробностях. Витя пожимал плечами и пытался надеть наушники. Мила сжалилась над несчастным и кинула в него телефон с открытой вкладкой тайком записанной тренировки:
— Ты видал, что Кацуки тоже четверной осилил?
Виктор собирал вещи к началу серии Гран-При, бросая их не глядя на кровать. У сумки сидела сестра, разглаживая и складывая их как полагается. Застегнула молнию, отставляя к рюкзаку с коньками и окликнула чуть дрогнувшим голосом:
— Витяш, ты же на две недели, да? До половины сентября?
— Будем надеяться, — он оглянулся вокруг, проверяя, не забыл ли чего. — Этапы подряд идут, не вижу смысла на полтора дня приезжать.
— Вот и я не вижу, — кивнула она. — Так что я в Москве останусь, мне там место предложили под конец практики. Ты как, сумеешь один?
Витя наклонил голову, ища резинку и заколки. Разлетающиеся во все стороны волосы — красиво, конечно, но страшно отвлекает. Он пару раз во Дворце прокатился с распущенными, после тройного они зацепились даже за то, за что уцепиться невозможно в принципе. Одна парочка замудрилась и тут же дуэтом спела «В мире морском», грозились еще расческу с ручкой от вилки подарить. Балбесы.
— У меня еще папка есть и бабушка. — И тренер. Тренер, пожалуй, даже больше. — Вот во взрослые соревнования перейду, буду к тебе приезжать на Кубок Ростелекома.
Настька притянула его к себе, уткнулась носом в затылок и сжала изо всех сил. Он неловко отстранился от ее груди, и улыбнулся.
— Конечно, приезжай! — сестра рассмеялась в ответ, так похоже и одновременно иначе. — А пока я хочу бельгийскую шоколадку. Привезешь?
— Заказ принят. Но взамен тебе придется смотреть мои соревнования с первой минуты до последней, включая показательные.
Она сжалась в притворном ужасе.
— Три часа симпатичных юношей под красивую музыку — не знаю, смогу ли вытерпеть подобное. Тебе придется очень постараться, чтобы мои усилия не пропали напрасно.
Виктор кивнул. У него на этот счет было очень хорошее предчувствие.
Яков Давыдович остался с Гошей, настраивая и поддерживая. Мила прикрывала тылы, зорко следя чтобы их не прервали и не отвлекли. Момент сосредоточения для спортсмена значил крайне много, пока нет привычки, войти в него сложно и растерять проще простого. Гоша пока не умел.
Виктор открывал чемпионат, стоя у бортика, натянутый как струна. Механически проверил коньки, костюм, затянул резинку и выдохнул. Рядом уже стоял боевой товарищ Крис, со своим наставником, хитро улыбаясь. Ничего, Витя тоже готовил сюрприз, да не один.
В Ледовый пришел новый хореограф, преподающий современные танцы. Молодой, в меру опытный и ровно такой же способный — они мгновенно спелись с Виктором, найдя общую тему. Как в той рекламе «Что за балет?». Лилия Дмитриевна могла бы выразиться жестче, и потому они с Витей редко разговаривали — на разных языках думали. Сегодня он играл по-своему, как ему по душе — и прыгал четверной тулуп в юниорах на зависть прочим.
Кристоф любезно помахал ручкой перед собственным выездом. И едва увидев характерный мах ногой вокруг тела, Виктор знал, что увидит — сальхов. Тоже четверной, тоже в первой половине, с одним лишь нюансом — полбалла чистой разницы, без надбавок, совсем не в Витину пользу. Положение спас грязный выезд Криса, в последний миг утративший координацию движений.
Не красиво, совсем не красиво. Витя получал серебро на подиуме и переглядывался с Крисом за спиной призера. Отнюдь не самый желанный повод для радости, он портил пьянящую победу им обоим привкусом сожаления.
— На следующий сезон жду от тебя нового четверного. — Виктор протянул ему руку для пари. И дополнил: — Идеального.
— Смотри не пожалей, — тот поправлял ленту от бронзовой медали. «Жду от тебя не меньшего».
«Los, Chris!».
12
Устраиваясь на верхних трибунах, Виктор едва мог сдерживать нетерпение. В последний раз лично они виделись на гала-представлении и целый год Кацуки что-то готовил. Невыносимо долгий срок, особенно если дело касалось японского фигуриста, который менялся быстрее переменчивой питерской погоды. Каждый раз, когда они виделись — фигурист поражал Виктора заново, мечась и ища, пробуя нечто новое и продолжая расти. Пересматривая недавно первые юниорские программы Кацуки, рациональная часть Виктора не могла не признать — он его догнал. Тогдашнего, юного пухловатого мальчонку, катавшего «Белый вальс». Но отнюдь не того, кто сейчас стоит на белоснежной глади. И, пожалуй, это скорее волнительно, нежели огорчающе.
Кацуки кивал наставлениям своего американского тренера, прикрывая глаза, чтобы сосредоточиться. Глубоко вдохнул, его грудь высоко поднялась и плавно опустилась, одновременно с тем Кацуки распахнул глаза и оттолкнулся от бортика. Острые плечи показались на миг слишком напряженными, чересчур хрупкими, но наваждение пропало, едва он остановился в ожидании.
В первый миг музыка оглушила, поражая — Виктор с бешеной скоростью перебирал в голове сотни композиций, пытаясь понять, где же мог ее слышать. Тревожная и густая, она задавала насыщенный темп с самого начала, уводя за собой боевым набатом. Обычно первая половина программы звучала более спокойно, чтобы сберечь силы фигуристов для второй. Либо же наоборот, выжимала максимум сразу, затухая к концу, позволяя выстроить композицию гармонично. Сейчас все происходило совершенно иначе: мелодия проката явственно нарастала, и Виктор был готов поклясться, что к финалу станет просто бешеной. Невольно его губы расползлись в улыбке, когда фигурист безоглядно сиганул в четверной тулуп, одиночный, вопреки заявленной в программе комбинации. Поберег возможность его прыгнуть для каскада в финале, увеличивая его стоимость и сложность. Расправил плечи, приобретая все большую и большую четкость в движениях, уверенность в элементах, раскрываясь с неожиданных сторон. Кацуки выдавал все, на что способен. На что он единственный способен.
Поодаль недовольно бурчал Крис, мол, накаркал. Впрочем, особенно раздосадованным он не выглядел. На льду, тем временем, творились невообразимые дорожки. С грациозного прыжка Кацуки заходил во вращение, уже кристально-чисто указывающего на четвертый уровень сложности. А в положении сидя, непринужденно склонил голову и прикрыл глаза, одним жестом плавно погружая арену в заколдованный сон. И позволил ей проснуться только уже склонившись в благодарственном поклоне.
Кацуки пытался скрыть довольную улыбку, но выходило откровенно плохо. Едва добравшись до КиКа, он поклонился тренеру, а затем чуть не оказался задушен в объятиях другого юноши. Витя с некоторым удивлением признал в нем старого знакомого, прошлогоднего призера юниорского финала, Пхичита. Но Кацуки тут же неловко отстранился, чтобы утереть заливший лицо пот, и лишь рассмеялся.
На табло крутили лучшие моменты программы, пока шел подсчет баллов, и беспристрастные камеры показывали и заминки перед прыжками, и не самые ровные приземления. Витя с негодованием отметил, что едва ли хоть кто-то их заметил во время самого проката. Но ничего не попишешь: есть зрительская оценка, а есть судейская и они мало когда совпадали.
Зато Кацуки с оживлением встретил новость о собственном счете. Зарылся лицом в плечо тренера, скрываясь от камер и, кажется, украдкой тер глаза. Ничего не получилось, даже через минуту он выглядел все таким же зареванным, как ни старался. И, несмотря ни на что, выглядел ослепительным. Счастливым и чарующе красивым.
Виктор, поражено заметил, что его щекам тоже стало холодно и тут же нагнул голову, распустив волосы, пряча лицо. Где-то рядом зачарованно выдохнули зрительницы, мгновенно потянувшись за телефонами. Наверняка, твиттер вскоре заполонят его фото с дурацкими хештегами, но если они увидят только это — плевать.
Кацуки еще дважды сдвинули с места, но вытолкнуть за пределы тройки так и не сумели. Несомненно, его внезапный подъем по турнирной таблице стал бы самым обсуждаемым событием сезона, но нет. Выступавший последним, корейский фигурист умудрился взорвать публику еще больше — Ли Сынгиль, техничный, но в целом безэмоциональный спортсмен, решил разыграть свой тщательно припрятанный козырь. И прыгнул четверной, мать его, риттбергер. В начале программы, чуть смазанный на приземлении, но ровный и правильный. Первый на официальном чемпионате чисто выполненный — что обеспечивало ему имя в истории фигурного катания и, разумеется, золото финала гран-при.
И каждый присутствующий в зале принял участие во всеобщей истерии. Кроме фигуристов-одиночников. О, мужчины радовались за соперника и коллегу. А еще больше возжелали покорить новый предел, воздвигнутый одним из них. Их глаза разгорелись истинно дьявольским огнем, в которое подбрасывала дрова пресса, во всю мощь колонок объявляя о взятии мирового рекорда. Виктор, захваченный тем же жаром, той же волной, обнаруживал в себе схожие желания. Джакометти, сердито сжав губы, оглянулся. Протянул руку ладонью вверх:
— У меня через сезон будет лутц, — и сощурился с вызовом, ожесточенный и грозный. То, что они сражались еще в юниорах не имело ни малейшего значения. Подобное событие затрагивало весь мир мужского фигурного катания, не могло не затрагивать.
— Я возьму и лутц и сальхов, — усмехнулся Никифоров. И ответил на рукопожатие, до боли сжав руку соперника. Кристоф сжал не слабее.
Виктор не остался на банкет, тем же вечером отыграв показательную и тут же уехав в аэропорт. Тренер обменял билеты еще днем, точно такой же насупленный и взбудораженный. Виктору не пришлось ему даже ничего пояснять и от синхронности их целей хотелось орать. Фельцман, будь хоть трижды, сотню, тысячу раз тренером, в первую голову всегда оставался фигуристом и реагировал соответствующе — желанием показать, чего достоин. Через учеников, наставничество и ученичество, но непременно задать всем и перца. Перед посадкой, зачитывая заголовки новостных сайтов, хлопнул по спине, гораздо сильнее, чем требовалось. Виктор понял — он его главная карта, фигура, которую собираются превратить в ферзя. И тем обстоятельством был доволен до крайности. Спортсмен навсегда, верно, дядь Яш?
Чемпионаты Европы и Четырех Континентов прошли в напряженной обстановке, гнетущей тишине и сосредоточении. Привычная праздность и веселость, неизменно присутствующая в сроднившимся за годы составе фигуристов, затаилась. Ее смело соперничество. Каждый стремился во что бы то ни стало заявить о себе. И кто-то должен был стать среди них отличительным, выстрелить дальше и выше всех. Либо тот, кто это начал — и вакханалия продлится на сезон, либо некто иной, позволив перевести дух. И каждый мечтал оказаться именно тем самым.
Для самого Виктора юниорская Европа прежде всего обозначились попыткой сальхова, успешно произведенная на короткой и безбожно запоротая на произвольной. Яков наорал на него, впервые сделав это за пределами родного Питера, прямо в коридоре — и в целом был прав, за два месяца новый прыжок не берут. По ходу сезона усложняют лишь то, что уже тренировали, но не новые элементы, их берут только через сезон, с недоделками риск травмировать себя слишком велик. Виктор все понимал, правда, понимал, но это ни капли не помогало успокоиться. Ему хотелось рвать и метать. Крис, невольно заставший эту безобразную сцену, возвращаясь с собственного проката, попытался его отвлечь и оказался послан, к счастью, по-русски. Ни слова не разобрал, но того и не требовалось. Виктор потом извинялся, искренне сожалея, что сорвался — это не спортивно, не профессионально и абсолютно не честно по отношению к Крису, который на протяжении всего прошлого года, несмотря на собственные проигрыши, подбадривал его. Но швейцарец скидывал звонки и упорно отказывался разговаривать на чемпионате.
Виктор почувствовал укол вины. Ситуация повторялась вновь. Прежде, с Гошей, его другом с самого раннего детства, разделившим его увлечение и последовавшим в Ледовый Дворец, когда-то неразлучный. Мила называла их «зимними мальчиками», но лед, сковывающий их вместе, давно раскололся, столкнувшись с массовом соперничества. Никифоров как фигурист стоял на строку выше, почти всегда — и гордился этим. Попович, имеющий не меньшую гордость и напор, находил в этом повод для совершенствования, мотивацию для роста, но больше не единство. Им удалось сохранить дружбу, будем честны, большей частью не Витиными усилиями, но единодушие мыслей и стремлений утрачено навсегда. Виктор хотел стать лучше всех. Гоша — лучше Виктора.
А теперь Кристоф. Совершенно неожиданный подарок судьбы, такой же чемпион, понимающий все сложности Виктора. Будучи лучшим в своей стране, набирая отнюдь не меньшие баллы на соревнованиях, он стоял на равных. Витя осознавал всю его ценность, то, как он влияет на него и видел, что этот процесс обоюдный. Виктор учился на ошибках и вновь терять друга не собирался. Оказалось, что сражаться необходимо не только на катке, но и в жизни — не самое приятное наблюдение. И пока неизвестно — как?
Кацуки, тем временем, взял серебро на Четырех Континентах, так и не преодолев корейского оппонента, чем не особенно расстроился, чего не скажешь о всей прочей компании, но умудрился все же сбить воинственный настрой во взрослой лиге. Вчерашние соперники, готовые грызться за сотые доли балла, объединились в своем разочаровании и вывалили на Кацуки все свои надежды и пожелания скорейшей победы. Фигурист, прижатый к стенке, поначалу здорово струхнул и потерял всякую краску с лица от подобного внимания, но тайский парень задорно рассмеялся и заставил друга улыбнуться. Под конец вечера японец даже поблагодарил коллег за оказанное доверие, пусть и залившись румянцем по шею. Всю эту милую картину, разумеется, поймали прицелы телекамер, хотя и не полностью. Пресса не особо осветила событие, как нечто не слишком значительное — людей интересовали более захватывающие вещи. Зато комментаторы от души подбадривали своих спортсменов на Мирах, припоминая ту ситуацию и выражая полную солидарность с их решением.
Виктор прислушался к словам Якова и на последних соревнованиях сезона прыгал из четверных только уверенный тулуп, чем заслужил гораздо большую оценку за вторую половину программы, так как она стала куда плавнее и гармоничнее, избавившись от рискованного сальхова. И остальную часть свободного времени не скупясь потратил на друга, стремясь если не достучаться, то хоть попытаться донести свою решимость сохранить их общение. И, едва получив собственный результат, отправился к бортику, где кричал вместе с швейцарскими болельщиками, пытаясь приободрить Криса так, как всегда делал он. А Крис, хитрая зараза, оказывается не терял время зря и шлифовал тулуп, намеренно не прыгнув его на Европе. И совершенно заслуженно забрал полагающееся ему золото, поддразнивающе улыбаясь Виктору. Парень осознал, что вообще-то не так-то просто искренне радоваться за соперника, и не поддаваться мысли «на его месте должен бы стоять я», но он справился. И намеревался продолжать в том же духе, тем более, что Крис, заметив его потуги, сменил гнев на милость.
— Прости, дорогуша, на тебя невозможно долго обижаться, — шутливо трепал он по щекам и гостеприимно распахнул объятия, в которые не замедлил влететь Витя. И наконец-то расслабленно выдохнул, заключая его в кольцо своих рук. — Я соскучился по твоему заразительному ажиотажу. Без тебя соревнования совсем не такие веселые.
Виктор кивнул. Он тоже грустил и большая часть приятных моментов чемпионата прошла мимо.
— Не переживай, мы еще зажжем на Гран-При, — и похлопал по спине.
— Непременно. — Виктор прижался напоследок посильнее и отпустил. Равновесие в их отношениях постепенно возвращалось. Ну и чудесно.
Яков, молчаливо присутствующий на границе поля зрения, присоединился на пути в отель. С интересом поглядывал и уже в номере спросил:
— Думаешь, оно того стоило?
Виктор понимал, что он говорил в целом, о всех потраченных силах и нервах. И, наблюдая за тем, как стало легче дышать и грудь отпустило тяжелое неприятное чувство, приходил к единственно верному решению.
— Вы же сами звали меня в детстве бойцом. А они своих не бросают.
Яков покачал головой, но ответом, видимо, оказался удовлетворен.
— А я ведь летом во взрослый, да? — внезапно припомнил Витя, испытующе уставившись. Тренер показательно недоуменно приподнял брови и тронул медаль, все еще висевшую поверх олимпийки. И передразнил:
— Пока не золотая, не дождешься.
13
Витя нежился в постели, встречая солнечные апрельские деньки, и наслаждаясь необходимым отпуском. После возвращения в хмурый Петербург, тренер долго вглядывался в благостное выражение на его лице, и, плюнув, наказал всю неделю не подходить к катку на расстояние выстрела. Пришлось согласиться, скрестив пальцы за спиной. И сейчас от одеяла становилось слишком жарко, все же пора его сменить на более легкое, летнее, но становилось лень даже от одних мыслей о том, чтобы вылезти. По паркету процокал Маккачин, попутно несильно цапнув голую пятку и разом запрыгнул на вскрикнувшего Витю. Устроился поверх и фыркнул что-то недовольно на своем, мол, безобразие, хозяин отказывается его кормить и выгуливать, караул. Мальчишка, посмеиваясь, занырнул под подушку, и Маккачин в отместку начал жевать его волосы. Витя, некоторое время пронаблюдав за безобразием, ласково укусил пса за ухо и умчался завтракать, бутербродами и кофе. Очень-очень вредными и калорийными. А еще газировки хотелось до одурения.
Наверное, поэтому просматривать инстаграм он отправился в ближайшую пиццерию. Хмыкнул над парочкой фото Жан-Жака и казахского спортсмена откуда-то с горнолыжных курортов. Позалипал на веселые попытки Детройтского клуба прыгнуть риттбергер, не ради тренировок, а так, шалости для. Крис запостил скрин электронного авиабилета Цюрих — Хельсинки и лайкал особо интересные предположения в комментариях о том, что фигурист забыл в Финляндии. Особо наблюдательные русские заявляли, что ждут его в Москве с распростертыми, а Крис язвил, мол, знаем мы ваши пробки, слышали. Вообще-то, Виктор шутил, когда расписывал как выглядит Россия на майских праздниках, мол, вот тогда-то города вымирают и народ исчезает в неизвестном науке направлении. А теперь приходилось составлять маршрут экскурсий, Крис хотел увидеть Эрмитаж. К Спасу на Крови, опять же, сводить, пусть поищет Волынскую губернию, ему понравится. И больше не стоит пытаться его подкалывать, себе выходит дороже.
Как дождь загнал его на каток — Виктор искренне не знал. Вероятно, ноги сами привели, других объяснений не находилось. Одна радость: не в Юбилейный, а на общий, даже подсознание побаивалось гнева Якова. В колонках мурлыкала русская попса, обычно не самое приятное сопровождение, но в такой момент удивительно уместная. Людей рядом почти не было и Виктор просто развлекался, катаясь в свое удовольствие. Настроение удивительным образом скакало от «слишком хорошо, так не бывает» до «царевич в печали, у него одинарный кривоват». И хотелось творить, может вытворять — не принципиально. Свои программы не катались, зато прочие юниорские, особенно хулиганская Крисовская показательная, которой он чуть не довел тренера до инфаркта — так на отлично. Когда на Виктора стали с подозрением оглядываться парни с шайбой, он ушел в скромное вращение, попробовав повторить недавно увиденный интересный жест и не удержал равновесия. Чуть полежал на льду, вновь привыкая к ощущению «можно», повторил все тройные и нащупал наконец кончик ускользающей идеи, вертевшейся все утро на границе сознания. Задумчиво прогнал прыжки еще раз, прислушиваясь, и на одном из них затормозил, бросив вальсовую тройку на середине.
Тулуп и сальхов есть, это слишком просто. Риттбергер забрал кореец и поделом, Крис успел застолбить лутц и Виктор еще собирался побороться с ним за сложнейший прыжок из уже выполненных. Но все не то. Нужно именно его, чтобы со стороны взглянули и воскликнули: «да это же Никифоров на льду»! Комментатор однажды обмолвился будто бы тройной аксель — коронка Кацуки-сана. Витя тоже хотел что-то свое, и пусть уже за ним повторяют на тренировках. Словно по щелчку пальцев, задумка сформировалась окончательно.
Юру постепенно начали готовить к юниорским, но осенью пришлось признать — совмещать школу и интенсивные занятия невозможно. Резко пришло осознание, что Никифоров сопел за партой (в те редкие моменты, когда вообще там появлялся) не от собственной безалаберности — каток выпивал все силы до последней капли. Яков хмурился, призывая сделать окончательный выбор: «Невозможно стать профессионалом в чем-либо, если не отдаешь всего себя». Со скрипом пришлось переходить на домашнее обучение.
Лед благодарно принял эту жертву и ответил взаимностью — за несколько месяцев дался двойной аксель. И даже как-то получилось приземлить тройной тулуп. Казалось, и сам воздух в спорткомплексе стал теплее, уже не обжигая ледяной прохладой щеки при входе, а приятно остужая разгоряченный лоб. А вечером, торопливо запихивая коньки, Юра умудрился уронить из рюкзака пару тетрадей (иногда получалось во время обеда сделать домашнее и освободить себе время). Витя, недавно вернувшийся с побережья Женевского озера, умудрился обгореть даже в горах, и теперь недовольно разглядывал готовый костюм, телесная сетка которого сейчас здорово контрастировала с кожей. И разумеется, не мог не сунуть свой любопытный нос.
— О, я помню эти таблицы, — захихикал он, пытаясь разобрать неровный почерк. — Степанова ведет, да? У меня тоже была она.
Юра оглянулся, стоя уже у дверей, а когда понял, чем занимается Витя, бросился к нему с намерением отобрать собственность. Но тот коварно забрался на скамейку и поднял тетрадь повыше.
— Кстати, у тебя в двух предложениях ошибки. И тут не то окончание.
— Заткнись! Если ты порвешь, мне придется переделывать. Я не собираюсь убивать ночь из-за тебя.
Виктор мельком глянул на остальные учебники, выскользнувшие на пол из сумки и внезапно предложил:
— Может тебе помочь? — Юра замер, поначалу не зная как и реагировать. — Ну, мне тоже нечего делать в обед, а Макке скучно, так что… Просто, если ты их приносишь на каток, то, наверное, много, да?
Плисецкий недоверчиво сощурился. Несмотря на разъезды по другим странам, Витя давно прошел его темы, с него сталось бы забыть азы.
— Я правда могу!
Судя по рассказам Гоши, английский в те годы был единственным уроком, на котором Витя действительно слушал, а не бессовестно дрых за его спиной. Или придумывал новые компоненты для программы. Или зависал на ютубе и фанатских сайтах.
Ну, почему бы и нет?
Юра так считал пока не обнаружил под стеклом на письменном столе потускневший от старости плакат. Сощурился, силясь разобрать потрепанные надписи. Спартаковская арена узналась сразу, а вот подросток-азиат на ней не очень. Можно подумать, имелись какие-то варианты? Юра припомнил: фотограф поймал не самый удачный ракурс, но распечатал, торопясь продать сразу, в последний день соревнований. Видимо, покупали его тоже не особо раздумывая. А вот как фломастер не выцвел за пять лет — поразительно.
Из-за занавески выглядывал небольшой глянцевый уголок, явно более качественной печати. Бумага показалась новой, но он решил больше не рассматривать. Мало ли, вдруг обнаружит еще парочку. Стопки рок-дисков и неожиданно заполненный доверху книжный шкаф оказались куда интереснее, правда, он не питал иллюзий — книги наверняка семейные.
Пудель возмущенно прорычал и за корочку вытянул из-под кровати повесть о волшебнике в круглых очках. Предатель.
Первые этапы прошли как и предполагалось: Виктор спокойно занимал второе и третье место, следуя замыслу тренера. На него удивленно косились как сокомандники, так и пресс-центр, ведь он заявлял лишь тулуп и один сальхов в произвольной, повторяя техническую сложность программы с прошлых Миров. Но на камеры он отмалчивался. Мысль о том, какими пораженными будут лица знакомых подталкивала его в стремлении.
В перерыве перед финалом, как и весь остальной мир, внимательно наблюдал за взрослыми отборочными. Корейского и японского спортсмена нарочно разделили, желая накалить обстановку, так как оба с поразительной легкостью взлетали на верхние ступени пьедестала, чтобы сойтись в решающем соревновании. С сожалением Виктор отметил, что Кацуки выбрал площадки «Skate America» и «Skate Canada». Если с первым имелся смысл, все же домашний лед, то почему Канада? Разве не логичнее выбрать родную арену, если имеется подобная возможность? Неимоверными усилиями фанаты обнаружили крохотный кусочек интервью, где Пхичит пару лет назад обмолвился, как его другу тяжело выступать с грузом ожиданий на плечах — и, за неимением комментариев самого Кацуки, ее посчитали за приоритетную.
В финале короткая дарила неплохие шансы на победу и Виктор перевел дух — пока все шло по накатанной дорожке. Если завтра все пройдет удачно и тулуп с сальховым, как и на тренировках, не подкачают — золото принадлежит ему. Крис успел пожаловаться, якобы его тренер перепугался творящегося во взрослых бедлама и решил придержать его в лягушатнике, так что они очень надеялись распрощаться с юниорскими в этом сезоне. Но сделать это необходимо на хорошей ноте.
Тем не менее, волнение вернулось на следующее утро и уже по совершенно иной причине. Следуя давнему уговору, взрослая короткая смотрелась лишь украдкой, по верхним строчкам новостных сайтов и по диагонали прочитанным статьям. Просто для собственного успокоения и чтобы не отвлекаться от программы. Но резкий крах Кацуки оказалось ударом под дых. На всех прошлых прокатах он показывал себя блестяще, ему пророчили твердое первое место и тут — шестое. Форум сообщал о падениях с прыжков, даже с обожаемого акселя. Официальное видео с сайта еще не загрузили и оставалось лишь гадать: «Как, Кацуки, как?!» Ты же можешь больше, я знаю, лучше всех.
Виктор сорвался перед утренней тренировкой и умчался в соседний отель, где остановилась команда Челестино. Притормозил перед входом, не имея ни малейшего понятия, что делать дальше, как вдруг увидел их в окне, очевидно, буфета или какого-то другого общественного места. Побелевшее лицо фигуриста, даже через мутное стекло, казалось нездоровым. За плечи его крепко держал тренер и, пригнувшись, что-то выговаривал. Но у Кацуки не имелось каких-то травм или заболеваний, судя по последним видеозаписям в сети, сделанным на вчерашней открытой тренировке — там он выглядел живее всех живых.
Виктор ахнул. И вспомнил один-единственный срыв в Чехии, когда он в панике боялся выйти из гостиничного номера, так, что руки не слушались, и сквозь шум в ушах до него пытался докричаться Яков. И синеватые от ужаса губы Гоши на прошлом чемпионате России, когда он больше всего на свете желал доказать, что не зря состоит в сборной, не просто тень Никифорова, а сам по себе отличный фигурист, который еще засияет.
А теперь все внимание болельщиков сосредоточилось на японце, за год под руководством нового тренера показавшего невероятный подъем. И завис в шаге от победы.
Виктор не знал, как тут помочь. Раньше все было проще — какой спрос с фаната? А теперь он представлял страну и если он во всеуслышание поддержит чужого фигуриста, последствия будут. Не официальные, конечно, нет. Еще и играл роль инцидент на Мирах, когда иностранные спортсмены выразили свою поддержку — и, кажется, этим только еще больше напугали. Но и молчать нельзя, ни в коем случае.
«Пожалуйста, Юри, подскажи мне».
Он ломал голову всю подготовку к юниорскому заключительному прокату, пытаясь понять, вспомнить. У него же получалось раньше. Возможно, только возможно, но и он внес лепту в его успех. Нужно только выцепить то общее, что задело струны чужой души, так сумело повлиять на Кацуки.
В один краткий миг Никифоров очнулся, с удивлением обнаруживая самого себя на льду, тогда как тело без участия со стороны разума выполняло заученные действия. Мысли все едино уносились прочь, всей своей сутью устремляясь к другому. И вышел бы очевидный провал, если бы не совпадение. Когда Виктор обсуждал тему своего сезона, ему более всего хотелось удивлять. Вдохновлять других — так, как когда-то вдохновили и его. Увидев единожды взаимосвязь душевного трепета на льду, от поколения к поколению, ему не терпелось встать в ту же цепь, в стройный ряд тех, кто существует лишь ради одного на свете. Это как раз то, ради чего он учился кататься, стремился к победам и боролся. Та часть его существа, что когда-то влюбилась в лед и обрела много большее взамен. Если не сейчас, то когда?
И долгие упорные усилия слились в один миг, сплавились в последнем рывке — Виктор заходил на четверной флип. И доли секунды в воздухе тянулись невыносимо долго, растянувшись на часы и годы, все для того, чтобы лезвие конька соприкоснулось с поверхностью арены выверено и ровно. Идеально.
В КиК он ошеломленно пытался понять, что произошло? Пространство вокруг отрезало от него прозрачной стеной, звуки долетали приглушенно, едва слышно. Баллы, тренер, голос диктора — все не имело значения. Ответ лежал на поверхности. Виктор творил вдохновенно — и тогда все получалось блестяще. Он вцепился в тренера, не в силах вымолвить ни слова, не смея — вдруг состояние ускользнет. И Яков понял, еще бы не понять за столько лет, наблюдая каждый его порыв:
— Уж не знаю, что на тебя нашло, но если это заставляет тебя кататься так, — он кивнул на турнирную таблицу, где российский флаг трепетал на вершине с фантастическим отрывом от всех прочих. — Только ты не торопись так, выдохни, а то прямо тут рухнешь. И глянь-ка вон куда.
Яков ткнул пальцем на спортивную трибуну, где в окружении прочих фигуристов находился и, кто бы сомневался, Кацуки. Не сводивший немигающего взгляда под стеклами очков от экрана над катком, где все еще повторяли лучшие моменты предыдущей произвольной. На краткий момент Виктору стало страшно, а сердце пронзила острая боль — что он там мог увидеть? Сам Виктор не помнил ни единого компонента, даже какие элементы выполнял и что прыгал. Но Кацуки уже не выглядел мертвенно-бледным, скулы даже чуть раскраснелись от духоты. Скорее, внимательным и непривычно-собранным.
Виктор сжал руки в кулаки, почувствовал впившиеся в ладонь ногти и медленно разжал. Не снилось.
Текущий финал Гран-При оказался богат на сюрпризы. Юниорское золото забрал восходящий талант, русский фигурист Виктор Никифоров, со своей смелой попыткой четверного флипа, кстати, заявивший, что переходит во взрослую лигу после Чемпионата Мира. Серебро присудили швейцарцу Кристофу Джакометти, также покидающего Юниорский ринг. Бронзу заслужил казахстанец Отабек Алтын, что стало для всех полной неожиданностью. И долгожданное событие, которого многие ждали — в категории мужского одиночного катания пальму первенства перехватил японский спортсмен Кацуки Юри. Мы будем ждать захватывающего соперничества на следующем Гран-При!
Проснувшись утром 4-го я чувствовала себя самым счастливым человеком на планете. До того меня довели друзья до слез, наговорив приятных слов и наобнимав на год вперед. На радостях я зашла на дайри и это было большой ошибкой. С того момента я не могла соображать вообще, настолько меня произошедшее удивило

Так вот, дорогой бубубушный бро, с тобой было чудесно проводить время.


@настроение: глубокое офигевание 2-й день подряд
@темы: Тексты, Юрцы на льду, Немного иначе
А вечер действительно классный был, музыка отлично зашла. Обязательно надо повторить!
Еще читаю, натыкаюсь на момент, где Витя вспоминает Криса, рассказывает о его поездке в Швейцарию, думаю: да ладно?!
Листаю дневник, вижу строку из песни в одном из твоих постов, кошусь на включенный альбом LOUNA.
Кстати, еще образ молодого Вити просто намертво слился с одной амв. www.youtube.com/watch?v=ptMwDe_pvkE
И песня "обычный человек" тоже.)))
Амвшку я эту раньше не видела, кстати. Хорошая. В тему очень. Я б заобщалась с молодым Витей, кстати). Это было б интересно)))
Наверное, интересно. Хотя не уверена, что он был бы самым легким собеседником.
Дамочки, уйдите, у меня собака не кормлена, тренировка была тяжелая, а тут еще вы. Подходите как полагается, на каток - тогда уж и автограф дам, и сфоткаемся.Наверное, интересно. Хотя не уверена, что он был бы самым легким собеседником.
Я более чем уверена, что он был бы далеко не легким собеседником. Потому что Витя далеко не няшка. А уж мелкий Витька - особенно. Думаю, он был довольно противным подростком временами) Вредным так уж точно. Как скажет, так не отмоешься. Ну, как в каноне, мол "если бы я катал эту программу, я бы выиграл" и "вы оба гораздо более средненькие и бесталанные, чем думаете"
Представляю, как он бесил всех вокруг.
и колбаской по Малой СпасскойОффтоп. Зашла я тут в статистику просмотров Алегрии...
Как перестать ржать?
НИКАК!!!
У Витеньки сердце не от этого болит, не надо ему вырезать ничего.))